Неточные совпадения
Сначала он принялся угождать во всяких незаметных мелочах: рассмотрел внимательно чинку перьев, какими писал он, и, приготовивши несколько по образцу их, клал ему всякий раз их под руку; сдувал и сметал со стола его
песок и табак;
завел новую тряпку для его чернильницы; отыскал где-то его шапку, прескверную шапку, какая когда-либо существовала в мире, и всякий раз клал ее возле него за минуту до окончания присутствия; чистил ему спину, если тот запачкал ее мелом у стены, — но все это осталось решительно без всякого замечания, так, как будто ничего этого не было и делано.
Река Кусун (по-китайски Кусун-гоу, по-удэгейски Куй или Куги) впадает в море немного севернее мыса Максимова. Между устьем Витухэ и устьем Кусуна образовалась длинная
заводь, отделенная от моря валом из гальки и
песка шириной 80 м. Обыкновенно в этой
заводи отстаиваются китайские лодки, застигнутые непогодой в море. Раньше здесь также скрывались хищнические японские рыбалки. Несомненно, нижняя часть долины Кусуна раньше была тоже лагуной, как и в других местах побережья, о чем уже неоднократно говорилось.
Во время недавнего наводнения вода сильно размыла русло реки и всюду проложила новые протоки. Местами видно было, что она шла прямо по долине и плодородную землю занесла
песком и галькой. Около устья все протоки снова собираются в одно место и образуют нечто вроде длинной
заводи.
С северо — востока, от берегов большой реки, с северо — запада, от прибережья большого моря, — у них так много таких сильных машин, —
возили глину, она связывала
песок,
проводили каналы, устраивали орошение, явилась зелень, явилось и больше влаги в воздухе; шли вперед шаг за шагом, по нескольку верст, иногда по одной версте в год, как и теперь все идут больше на юг, что ж тут особенного?
Какой-то набожный человек воздвиг ее на этом узловом перекрестке, и она своими распростертыми раменами как бы
провожала на вечный покой и тех, что удалялись по шоссе, и тех, которых траурные кони, утопая в
песке, тихо увозили на «польское кладбище».
— Песко-ов, перемени рубаху-у! Песко-ов, не
вози ногами!
Песков, опять у тебя с обуви луза натекла-а!
Когда гроб матери засыпали сухим
песком и бабушка, как слепая, пошла куда-то среди могил, она наткнулась на крест и разбила себе лицо. Язёв отец
отвел ее в сторожку, и, пока она умывалась, он тихонько говорил мне утешительные слова...
Дети
провожают равнодушными глазами партию арестантов, закованных в кандалы; когда кандальные везут тачку с
песком, то дети цепляются сзади и хохочут.
Удэхейцы снабдили нас продовольствием на дорогу и
проводили, как они сами говорили, на шесть
песков, т. е. на шесть отмелей на поворотах реки. Они рассказали нам путь вперед на несколько суток и указали, где найти людей. Мы расстались.
Разве бы вор возвестил, куда он уходит?» Излишняя заботливость
отвести подозрения и, так сказать, стереть свои следы на
песке…
Тут же откатчики наваливали добытые
пески в ручные тачки и по деревянным доскам, уложенным в дорожку,
свозили на лед, где стоял ряд деревянных вашгердов [Вашгерд (от нем. Waschhert) — небольшой станок для промывки руды, особенно золотоносной.].
Главным действующим лицом в образовании ее, конечно, являлась река Мутяшка, которая раньше подбивалась здесь к самому берегу и наносила золотоносный
песок, а потом, размыв берег, ушла, оставив громадную
заводь, постепенно превратившуюся в болото.
По целым дням таким манером мы втроем одни
проводили, и это мне лучше всего было от скуки, потому что скука, опять повторю, была ужасная, и особенно мне тут весною, как я стал девочку в
песок закапывать да над лиманом спать, пошли разные бестолковые сны.
Еще в 1871 году, когда я шел в бурлацкой лямке, немало мы схоронили в прибрежных
песках Волги умерших рядом с нами товарищей, бурлаков, а придя в Рыбинск и работая конец лета на пристани, в артели крючников, которые умирали тут же, среди нас, на берегу десятками и трупы которых по ночам
отвозили в переполненных лодках хоронить на песчаный остров, — я немало повидал холерных ужасов.
Иду по берегу вдоль каравана. На
песке стоят три чудных лошади в попонах, а четвертую
сводят по сходням с баржи… И ее поставили к этим. Так и горят их золотистые породистые головы на полуденном солнце.
То и дело видишь во время работы, как поднимают на берегу людей и замертво тащат их в больницу, а по ночам подъезжают к берегу телеги с трупами, которые перегружают при свете луны в большие лодки и
отвозят через Волгу зарывать в
песках на той стороне или на острове.
Местами сосновый лес замыкает дорогу и так тесно сжимает ее, что нет ствола, на котором бы оси колес не
провели царапины или не положили дегтярного знака; местами предстоит въезжать по самую ступицу в сыпучий
песок или, что еще хуже, приходится объезжать на авось топкие места на дне лощин.
Аристарх. Вот что, братец ты мой, поди-ка ты сюда. (
Отводит Хлынова на авансцену). Если ты хочешь быть таким купцом, чтобы все на тебя ахали, ты перестань шампанским песок-то поливать! Ничего не вырастет.
— Имею большую причину от игумена Моисея, — жаловался дьячок Арефа товарищам по несчастью. — Нещадно он бил меня шелепами [Шелепы — мешки с
песком. (Прим. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)]… А еще измором морил на всякой своей монастырской работе. Яко лев рыкающий, забрался в нашу святую обитель… Новшества везде
завел, с огнепальною яростию работы египетские вменил… Лютует над своею монастырскою братией и над крестьянами.
И выходя из храма, он еще раз взглянул на сестру; возле нее стоял Юрий, небрежно, чертя на
песке разные узоры своей шпагой; и она, прислонясь к стене, не
сводила с него очей, исполненных неизъяснимой муки… можно было подумать, что через минуту ей суждено с ним расстаться навсегда.
После обеда, убрав столы, бабы
завели песни, мужики стали пробовать силу, тянулись на палке, боролись; Артамонов, всюду поспевая, плясал, боролся; пировали до рассвета, а с первым лучом солнца человек семьдесят рабочих во главе с хозяином шумной ватагой пошли, как на разбой, на Оку, с песнями, с посвистом, хмельные, неся на плечах толстые катки, дубовые рычаги, верёвки, за ними ковылял по
песку старенький ткач и бормотал Никите...
Очень смешил горожан Никита Артамонов; он вырубил и выкорчевал на большом квадрате кусты тальника, целые дни черпал жирный ил Ватаракши, резал торф на болоте и, подняв горб к небу,
возил торф тачкой, раскладывая по
песку чёрными кучками.
Провезли в колясочке младенца, и колеса визжали по сырому
песку.
Так, думая то о сыне, то о Сережке и больше всего о Мальве, Василий возился на
песке и всё ждал. Беспокойное настроение незаметно перерождалось у него в темную подозрительную мысль, но он не хотел остановиться на ней. И, скрывая от себя свое подозрение, он
провел время до вечера, то вставая и расхаживая по
песку, то снова ложась. Уже море потемнело, а он всё еще рассматривал его даль, ожидая лодку.
Возвратившись в мою горницу, я вспомнил всю блестящую эпоху монастырей; живо представились мне эти люди с пламенной фантазиею и огненным сердцем, которые
проводили всю жизнь гимном богу, которых обнаженные ноги сжигались знойными
песками Палестины и примерзали к льдам Скандинавии.
— Писано было ему, старому псу, подробно все писано: и как у ворот подольше держать, и какую службу справить, и как принять, и что говорить, и про рыбную пищу писано, и про баню, про все. Прямехонько писано, чтоб, окроме золотого
песку, никаких речей не
заводил. А он — гляди-ка ты!
А там, за темно-синими струями реки, за желтыми
песками мелей и лугового берега, привольно раскинулась необозримая даль, крытая зелеными пожнями, сверкающими на солнце озерами,
заводями, полóями [Полóй — более или менее обширная яма вблизи лугового берега большой реки.
— Каждое утро на остров деньги
возит и прячет… Нет у глупого понятия в голове, что для него что
песок, что деньги — одна цена… Умрет — не возьмет с собой. Дай, барин, цигарку!
Встречи наши, о которых вспоминает Короленко, происходили в 1896 году. Я тогда сотрудничал в «Русском богатстве», журнале Михайловского и Короленко, бывал на четверговых собраниях сотрудников журнала в помещении редакции на Бассейном. Короленко в то время жил в Петербурге, на
Песках; я жил в больнице в память Боткина, за Гончарною; возвращаться нам было по дороге, и часто мы, заговорившись, по нескольку раз
провожали друг друга до ворот и поворачивали обратно.
Затем он, вместе с молодым слугой, которого также вытребовал ради торжественного случая, принялся холить садик,
проводить по нему новые дорожки, усыпать их
песком, обрезывать и подвязывать кусты и давать всему, сколько возможно, лучший вид.
Бедная женщина гнет спину за эти гроши, на которые она едва перебивается в маленькой квартирке на
Песках с тремя детьми подростками, с девяти часов утра до восьми часов вечера, а ночи
проводит за домашней работой, а он… он утопает в роскоши.
Покрутились в одном городе, завернули в другой. Пиявит генерал королевича, смотреть тошно. То на площадь
водит для наблюдения, как казенного вора березовой лапшой кормят, то кирпичи на постройке колупает: снаружи красота, а в середке
песок трухлявый, — «у нас не в пример чище». На парад из толпы глазели. Эка невидаль! Равнение держат, а смотреть скучно. Девушки тут некоторые на королевича в вольном платье засматриваться стали, — генерал его плечом заслонил. В полевую книжку и записать нечего.
Работали двое: псаломщик Никон, бравший
песок для церкви, и работник старосты, Семен Мосягин. Иван Порфирыч любил, чтобы
песку у него было много и на улице перед домом, и на мощеном дворе, и Семен уже успел с утра
отвезти одну телегу, а теперь накладывал другую, бойко швыряя полные лопаты золотистого, красивого
песку. Ему было весело от жаркого жужжанья, от запаха и приятной работы; он задорно поглядывал на мрачного псаломщика, лениво ковырявшего
песок щербатым скребком, и дразнил его...